“新神話”作為中華民族歷史的保存方式

內(nèi)容提要：本文采用跨學(xué)科的方法，探討了在國家和文化發(fā)展范式發(fā)生變異、社會構(gòu)建的原則和規(guī)律發(fā)生變化的背景下，尋求文化認同和民族自決的新途徑問題。人性深處信奉人道主義是文化進步的主要動力?；蛟S，這一思想在當今的東方文化中更為突出。東方文化符號的特點包括對世界的非理性態(tài)度、感性認識、傳統(tǒng)的神話。與西方文化相比，中國傳統(tǒng)文化體系具有強大的文化記憶，能夠創(chuàng)造出“新神話”，其核心是作為家庭、民族、社會體成員的人。通過家庭，中國人代代相傳，即使遠離故土，依然保存其文化的“公理內(nèi)核”，這是流淌在血液里的文化基因。美籍華裔女作家譚恩美的作品將傳統(tǒng)神話與新神話相結(jié)合，詮釋這樣的真諦：源自外部世界并被中國社會所掌握的新事物也不能根本改變中國文化的獨特性及其元素的本義。

關(guān) 鍵 詞：全球一體化；民族文化認同；人道主義；中國傳統(tǒng)文化體系；新神話

Введение

Мир и жизнь во всех сферах и на всех уровнях за последние годы качественно изменились， чтолишает человеческую цивилизацию устойчивости и заставляет задумываться о пересмотре некихобщепризнанных парадигмальных установок развития государств и культур в новых условиях.Последние три десятка лет научный мир особенно сосредоточен на обсуждении неотвратимостиглобализации， пытаясь находить баланс между различными её обоснованиями и опровержениями.Сегодняшние реалии серьёзно скорректировали и будут далее корректировать подход к осмыслениюдальнейших перспектив и последствий процесса глобальной интеграции для всех государств，национальных экономик， культур и самих народов. При этом неизменно острыми остаются проблемыкультурной идентичности， этнонационального самоопределения личности， связанные с изменениемпринципов и законов социального конструирования， с вопросами гуманизации общества. Что должнобыть положено в основу дальнейшей духовной эволюции всего человечества и каждого человека？В чём мы можем найти устойчивое ядро хотя бы на ближайшие ?переходные? годы， когда ещёочень много людей в мире и обществе не просто помнят о традиционных ценностях， а продолжаютпереосмысливать их и включать в вектор своего культурного развития？

1. Поиски но вого идеала и этиче ских установок

В стремлении к поиску и утверждению гуманистических идеалов в изменяющемся мире этносыза последние несколько десятилетий， создавая общую культурную реальность， руководствуютсято принципами мультикультурализма， то устремлением к внедрению обновлённых парадигмглобализации， то вновь обращают взор на бесценность и неотвратимость этнонациональнойсамоидентичности в любых условиях и при любых цивилизационных достижениях. Всё это говорито том， что в последние 40-50 лет человечество напряжённо проживает очередной переходныйпериод и занято поисками нового идеала и новых， прежде всего， этических установок. Упомянутые?увлечения? теми или иными принципами и формами преобразования мира только утверждают вмысли о дискретности， фрагментированности， неустойчивости знания， имеющегося сегодня у нас.Однако человечество продолжает верить в собственные глубинные возможности， которые можно?вытащить наружу? и использовать для продолжения жизни. Надо только понять， как это сделать.Путь рационального постижения окружающего мира， Вселенной и самого человека оказался не стольрезультативным， как предполагала с XVII века европейская наука и культура. Провозглашённыйими гуманистический идеал， к сожалению， тем или иным способом подвёл человечество к порогуонтологического разочарования и даже почти к гуманитарной катастрофе.

Тем не менее， повторимся – наличие в человеке той самой глубинной сущности продолжаетнаправлять его на поиски новых уст ановок мышления， от ст аивающих жизне спо собно стьидеи гуманизма как первопричины всего созидания. Эти поиски， возможно， сегодня меньшехарактеризуются рациональностью и больше – иррациональностью или， как пишет известныйр о с с и й с к и й ф и л о с о ф С .С . Н е р е т и н а ， п р е о б р а зу ют з н а н и е в ? п е р е ж и ва ю щ е е ? з н а н и е ， в?сверхъестественное ведение?， создающее ?новую мифологию?a. Этот вывод возвращает нас кпереосмыслению очень глубокого утверждения известного русского философа XX в. А.Ф. Лосевао том， что ?мир， в котором мы живём и существуют все вещи， есть мир мифический… на свететолько и существуют мифы?b. Миф – это не атавизм， не сказка， не выдумка， не ложь， он всегдабудет определять суть реальности. По Лосеву： ?миф – это подлинная максимально конкретнаяреальность… реальное бытие есть разная степень мифичности и чудесности?c. Это великийспособ гармонизации времени и пространства， который был открыт и усвоен человечеством ещёна заре своего существования， когда не было рационального постижения мира. Однако， вопрекипозитивизму， который в лице Ф. Энгельса видел в мифе нечто отжившее и не существующее сточки зрения европейской рациональности， миф остаётся ?единицей? познания и сегодня. Миф –это сама действительность， объединяющая человека， окружающий мир и космос. ?Истинный? мифвсегда больше， чем правда （ факты） – он стоит над правдой， потому что правда относительна， а мифвечен. Миф отражает глубинные законы， которые больше любых конкретных фактов. Человечествопродолжает создавать мифы – общие для всех （ порой， создаваемые для всех одним ?автором?）， атакже мифы для тех или иных социальных групп и индивидуальные， личные.

2. ?Новая мифология?： новые формы мифотворчества

Суть ?новой мифологии? нам видится в предоставлении новых рецептов осмысления мира，корнями связанных с общечеловеческой историей， этнической культурой и с традиционной， архаичноймифологией. ?Новая? и архаичная мифологии， безусловно， имеют сходное предназначение. Традиционнаямифология любого этноса， представляя весь мир и природу в фантастических образах， выполняла， какуже упоминалось， познавательную функцию. Постепенно архаичный человек приходил к пониманию зла，добра， гармонии – к когнитивной функции мифологии добавлялась ценностная， аксиологическая.

?Новая мифология? сегодня о стаётся также ?пове ствованием? （ от древнегреч. μ?θο? -речь， слово; сказание， предание）， эффективным способом конструирования реальности в техобстоятельствах， в которых оказалось человечество. Пройдя вместе с мировой культурой ступениисториче ского развития – теоцентристскую и натуроцентристскую， как их называет М.С.Каган， мифология пришла к антропоцентристскому типуa.Гуманистическое ядро， заложенное вмифологическом сознании и отношении к миру， к природе， к человеку способно， по нашему мнению，помочь современному обществу находить ответы на возникающие глобальные запросы. Посколькуреальность， как писал Лосев， не может исчерпываться конкретными действиями и последствияминашего материального существования в этом мире， она постоянно ?мифологизируется? в сознаниикаждого человека， социальной группы， государства.

Безусловно， современные формы мифотворчества имеют отличительные характеристики， посколькунакопленный людьми опыт жизнедеятельности и представлений о мире несравненно превосходит опытпервобытных людей и ?нерасчленённое нравственно-религиозно-эстетическое ценностное отношение?，регулирующее жизнь первобытного человека， сменяется новыми способами социального закрепленияи трансляции ценностных ориентаций， и миф обретает всеобщее， сверхперсональное содержаниеb. Нотакже смело можно утверждать， что многие темы и мотивы архаичной мифологии остаются значимымии по сей день， продолжая быть не только частью ?коллективного бессознательного?， но и ?руководить?повседневным сознанием каждого. В этом смысле， возможно，отличительной характеристикой ?новоймифологии? становится преобладание её регулятивной функции. К этому выводу хотелось бы добавитьещё три отличия ?новой мифологии?， которые упоминает К.М. Рецова， отмечая их как ?ключевые?： 1）новая мифология не тотальна （нет единой мифологической системы， которая покрывала бы все вопросыи давала исчерпывающие ответы）; 2） содержание новой мифологии достаточно подвижно – в отличииот статичности архаического мифа; 3） новая мифология испытывает влияние других форм освоениядействительности （ таких как наука， искусство и религия）， тогда как архаическая мифология не имелаконкурентов в объяснении мира?a.

?Новая мифология? – это не простое возвращение к донаучным представлениям архаичныхлюдей， она становится направлением современной философской мысли. Однако сложность этогофеномена проявляется для нас в некоторых особенно важных моментах. С одной стороны， за векакультурного и научного развития человечество в итоге пришло к созданию системы универсальныхценностей， трактуемых и воспринимаемых большинством людей лишь с небольшими расхождениями.С другой стороны， та же система этических норм и ценностей изменилась за последние сто снебольшим лет так， что уже не может сдержать людей от деструктивных ?порывов? не признавать?особость? других и даже жестоко уничтожать себе подобных， но всё же ?иных?， вместе с ихкультурными ценностями. С третьей стороны – вопрос о том， какая из тенденций в результатеокажется более жизнеспособной для дальнейшего общечеловеческого прогресса – продолжениепути глобализации， создания общего пространства социально-культурного， морально-этическоговзаимодействия или дифференциация культурных практик， поддерживающих собственныереальности. При этом， с четвёртой стороны， воплощение планов и по глобализации с её стремлениемк ?метакультуре?， и по дифференциации с её отстаиванием национальной идентичности， порождаютновые проблемы поиска механизмов взаимодействия культур. Как пишет С. Бенхабиб， ?если мыуважаем людей как создателей культуры， то мы должны либо ?классифицировать или упорядочить?их миры в целом， или отказать им в уважении， вообще отстранив от себя их жизненные миры?b.

Любая культура не существует вне мифа – он в концентрированном виде отражает метасюжетыи символы этой культуры. Ф. Ницше писал， что ?без мифа всякая культура теряет свой здоровыйтворческий характер природной силы： лишь обставленный мифами горизонт замыкает целоекультурное движение в законченное целое?c. Однако опыт ?нового мифологического сознания?Запада и Востока к нынешнему моменту имеет дополнительные специфические отличия.

3. Отличия мифов в за падной и в осточной культурах

З ап а д н а я кул ьту р а ， в б ол ь ш е й м е р е ， с о зд а ё т и э кс п л уат и руе т с о в р е м е н н ы е м и ф ы вманипулятивных целях. В этом видится какая-то запредельная расчётливость， сомнительнаярациональность， переформатирование традиционных этических постулатов в угоду ?обожествлению?сомнительных образцов ?культурного потребления? и корректировки общественного сознания.Такие мифы в большей степени можно назвать ?вымышленными?， употребляя термин М. Элиаде，поскольку описываемая в них связь современного человека со всей историей человечества имироздания не объективна， не истинна - они не приближают человека ?к тайне происхождения всехвещей?d. Создаваемые сегодня мифологические структуры направлены на поддержание иллюзиисоциальной устойчивости. И мифы， реализуя социальный заказ， имеют， скорее， ?утилитарное?，чем экзистенциальное обоснование и направленность; это в первую очередь мифы политические，идеологиче ские， а также мифы массовой культуры. Их значимо сть ?измеряется? рамкамиконкретных реалий конкретного общества. Вряд ли можно найти в них общечеловеческую глубинуи важность. И， как следствие， эти мифы удаляют человека от осознания своей принадлежностик истории собственного этноса и создают у него лишь иллюзию идентичности. По словам Н.А.Симбирцевой， одной из особенностей сегодняшнего мира， упрощающей и обедняющей процессусвоения и транслирования культурного кода， является то， что современный западный человек попривычке легко воспринимает готовые образы， в том числе через перекодирование письменноготекста в образы визуального рядаa – эдакий ?одномерный? подход ?одномерного человека?， еслииспользовать терминологию Г. Маркузеb. Поскольку Запад стоит у истоков проекта глобализации，то эти моменты， начавшись и закрепившись в западной культуре， так или иначе， стали поглощатьи восточную культуру. И именно ?столкновение? и наложение ценностей восточной культуры назападные начинает порождать （ особенно на территории самого западного мира） новые культурныефеномены. Говоря словами С.П. Толкачёвой， в результате ?несинхронной темпоральности глобальнойи национальной культур?， рождается некое ?третье пространство?， внутри которого формируютсяновые гибридные идентичностиc. Участвует в этом процессе и ?новая мифология?.

Восточный культурный код даже в условиях унификации и определённой стандартизациикультурных ценностей пытается всё же сохранить свою уникальность с зашифрованными в нёмметафоричностью， образностью， прагматичностью， особой рациональностью， философией принятияи стремлением к всеобщей гармонии. Названные характеристики продолжают особенным образомпроявляться через ?современную? восточную мифологию， которая безусловно опирается на?традиционную? восточную мифологию и при этом ?отстаёт? от западной в плане производства ираспространения мифов с идеологической， политической направленностью. Находясь в условияхпревалирования западной системы ценностей， современный миф （ западный в большей мере， чемвосточный） остаётся включённым во все сферы общества – политику， культуру， искусство， наукуи т.д.， существуя в синтезе с ними. Проникая в литературу， ?новая? восточная мифология， можетстать， например， достаточно значимой формой этнонациональной самоидентификации， помогающейличности сакрализовать обыденность， осмыслить своё бытие， свою социальную встроенность.Во сточный миф и вправду， вернувшись из архаичного бытия， по сле периода определённойневостребованности и неактуальности， вдруг сегодня вновь демонстрирует свою силу и устойчивость– и не где-нибудь в границах аутентичного национально-культурного пространства， а на почвеабсолютно не родной， чуждой культуры. Закодированные в ?новом? мифе сведения онтологическогосвойства становятся значимыми для перео смысления реально сти и выработки актуальныхформ поведения. С этих позиций наше внимание привлёк феномен китайского художественного?мифологического варианта? миропонимания， представленный американской писательницей Эми Тан（ 譚恩美） – представительницей поколения этнических китайцев， вывезенных в детстве родителями вСША и выросших внутри другой культуры – американской.

4. Романы Эми Т ан – пример ?но вой мифологии?

Для нас творчество Эми Тан （ известные её романы – ?Клуб радости и удачи?， ?Кухонный боги его жена?， ?Сто тайных чувств?， ?Пройти по краю мира? и ?Долина забвения?） является однимиз аспектов проявления гибридной идентичности， имеющей отношение к ?новой мифологии?.Безусловно， архаичные китайские мифы включены в сюжетную канву произведений писательницыпрежде всего с художественной целью и создают таким образом интертексты. Однако нельзя отрицатьсоциально-этическое значение этих ?мифологических включений?， их роль в том самом процессеосмысления вариантов и форм социальной встроенности для современного человека. Интересной нампоказалась такая деталь： сама писательница до 35 лет не посещала свою историческую родину и неосознавала до конца свою принадлежность к китайскому этносу и культуре. Посетив Китай， Эми Танначинает чувствовать в себе этнические корни и задумывается о проблеме национальной идентичностив поликультурном американском обществе. Эта проблема рассматривается писательницей на уровнеродовых， внутрисемейных отношений， что опять же характеризует её как ?наследницу? китайскогоменталитета， для которого ценность традиционной семьи， рода и уважение к старшим сохраняютзначимость， воспринимаясь как залог стабильности жизни каждого человека и общества в целом.

?Столкновение? ценностного ядра этнических культур в романах Эми Тан описывается черезисследование китайских корней героинь и героев， через проблемы взаимоотношений междууважающими китайские традиции матерями и воспитанными в свободном американском обществедочерями. Однако ?стиль отстаивания? жизнеспособности китайской этнокультурной памятиостаётся более мягким， без острого противопоставления современности， с привлечением приёмовмифологизации. С одной стороны， это может восприниматься как превосходство в определённомсмысле американской системы ценностей， более приспособленной к задачам， диктуемым глобальнымипроцессами. С другой стороны， присутствие традиции в любом варианте – это необходимость，фундамент для любых инноваций и совершенствования， отстаивание собственной уникальности.

Практически все героини молодого ?американо-китайского? поколения， рождённые и живущиев Америке， начинаются с непонимания и даже неприятия собственных матерей， рождённых в Китаеи обретших новую родину уже во взрослом возрасте. Квинтэссенция такого отношения выраженав словах Лены Сент Клэр （ ?Клуб радости и удачи?）： ?Я всё еще слушалась маму， но уже научиласьпропускать ее слова мимо ушей. Иногда я заполняла свое сознание мыслями других людей – всё наанглийском， – чтобы， взглянув сквозь меня， она пришла в замешательство. В течение нескольких летя училась выбирать лучшие мнения из лучших. У китайцев были китайские взгляды. У американцев –американские. И почти в каждом случае американский вариант оказывался гораздо лучше?a. Конфликтывнутрисемейные становятся праобразом глубинных межкультурных противоречий. Американскиедочери считают своих матерей подавляющими их свободу， индивидуальность и не принимают многого：нежелание матерей хорошо выучить английский язык для полноценного общения в американскомобществе， а также их приверженность китайским традиционным взглядам на отношения женщины смужчиной， на воспитание детей; навязчивое напоминание своим дочерям об их этнических корнях， отрадиционных стереотипах поведения и миротолкования; пресловутую китайскую меркантильность ибесцеремонность. Матери же отчаянно пытаются сберечь всё китайское – и духовное， и материальное.С их точки зрения， отличающейся традиционным китайским непреодолимым этноцентризмом， всё， чтопринадлежит их родной китайской культуре， намного важнее и практичнее того， что предлагается чужойамериканской культурой. И под этим ?натиском? материнских сомнений， упрёков， претензий успешнаясоциализация их американских дочерей в итоге ?даёт сбой?.

Постижение того самого ?китайского аксиологического ядра? помогает героиням， живущимв американском окружении， открывать новый мир – мир далёких и малопонятных предков，малознакомого культурного кода и， тем самым， находить смысл и объяснение собственномусуществованию. В сюжеты произведений постоянно вплетаются отступления в личное прошлоематерей， в реальную историю китайского народа， в мифологическую основу китайской культуры итрадиций. Всё это воспринимается с усмешкой или совсем не воспринимается новым поколением，живущим вне этнической родины и не нуждающемся в обретении и присвоении того самого духанарода， из которого произрастают их родовые корни. Они не чувствуют в себе его присутствие， но，оказывается， что тем самым они не чувствуют себя. И в этом смысле каждая из них в какой-то моментначинает ощущать себя ?необретённой? для самой себя и для близких （ как их матери для них）. Ониразобщены в этом ?толерантном?， ?прогрессивном?， ?свободном? и ?высокоразвитом? социуме.

В какой-то момент откровением для многих героинь становится осознание того факта， что ониуже по факту рождения являются носителями каких-либо специфических качеств， передавшихсяим генетически от китайских матерей. В книге ?Пройти по краю мира? это сходство и единоеэтническое происхождение матери Лу Лин и дочери Рут подчёркивается с самого начала： ?Вот чтоя знаю наверняка и считаю истиной... Дочь Рут – год Водяного Дракона， мать Лу – год ОгненногоДракона. Они – одно и то же， но выраженное в разных стихиях?a. Вот она， сохраняющаяактуальность китайская традиционная мифология с её циклической годовой системой， символами ихарактеристиками каждого года и каждого человека， рождённого в определённый год！

Интересно， что именно в этой книге ?красной нитью? проходит мысль о таких значимых длякитайской культуры артефактах – ?Пекинском человеке? и ?Пекинской женщине?， чьи кости досих пор не найдены. Возможно， потому， что они есть в каждом представителе этого народа - онине спрятаны в земле， они возрождаются в каждом китайском характере. Так рождается ?новый?китайский миф， наследующий символы и традиционные знания архаичной мифологии. И это поканикаким влиянием извне не изменить и не отменить， что подтверждают слова китайской мамыСуюань У из ?Клуба радости и удачи?， ?раз ты рождён китайцем， ничего не попишешь， ты будешьмыслить и чувствовать， как китаец?a.

Кит айские матери привно сят в жизнь своих дочерей то с амо е т радиционно е нача ло，объединяющее разные поколения людей и цементирующее отношения в семье. При этом， китайскиематери верят в незыблемость этого традиционного начала， этого ?всекитайского мифа?. Он для нихне является вымыслом， выдумкой прежних поколений. Они верят в важность и устойчивость этихзнаний， для передачи которых китайской культуре не нужны специальные технологии， участие СМИили политических элит， как это происходит в современном западном обществе. Преемственностьпоколений ещё сохранена， пусть даже и значительно подорвана – ?китайские мамы? ещё могут лично?достучаться? до сознания своих детей. И молодые американские женщины в итоге начинают по-другому смотреть на окружающую действительность， себя， семейные отношения и родственные связи.Эта тема в разных вариациях раскрывается во всех книгах Эми Тан， но особенно в романе ?Долиназабвения?. Традиционное отношение китайцев к семейным ценностям отражено в словах главногогероя Лу Шина， обращённых к любимой женщине – американке Лукреции： ?После стольких летжизни в Китае， неужели ты ещё не понимаешь， насколько здесь сильна семья？ На наших плечах лежитвес десяти тысяч могильных камней， и отец использовал его против меня. ... Наш сын – следующеепоколение， которое понесёт в будущее всё накопленное со времени основания нашей династии?b.

Приняв в себе ?китайскую половину?， героини обретают определённое спокойствие и смыслсобственного бытия. К концу каждого повествования， границы ?американского мировоззрения?дочерей раздвигаются， представления о привычных вещах изменяются （ как у американской девочкиОливии в книге ?Сто тайных чувств?） под влиянием ?китайских секретов? – миропониманиенаполняется ?восточным знанием? с разного рода предрассудками， уважительным отношением ктрадициям， мифологичностью， бескрайней человечностью и мудростью： ?Всё начинается на востоке，— сказала мне мама однажды， — с восточной стороны встает солнце и приходит ветер?c. В каждомромане Эми Тан присутствуют свои элементы этого ?восточного знания?. Мать Цзиньмэй – Суюаньбезошибочно оценивает поведение людей， основываясь на составляющих их традиционных элементах– огонь， дерево， вода， земля， воздух （ ?Клуб радости и удачи?）. В этом же романе традиционная играмаджонг – это не только художественное средство для выстраивания сюжета， в китайской культуре этаигра является символом сообразительности， которая оказывается очень необходимой для преодоленияжизненных испытаний героинь. Китайская бабушка Суюань часто рассказывала девочке легенды，мифы， житейские истории， открывая для неё мир традиционных для китайского общества установоки взглядов на роль женщины в отношениях с мужем， на исполнение ею многочисленных функцийв семье， на всё происходящее вокруг. А в рассказе ?Госпожа Луна? через детский взгляд ИннинСент-Клэр на мир автор погружает читателя в бытовую и праздничную жизнь китайской семьи，используя различные символические образы， метафоры. Например， няня девочки пытается приучитьеё противостоять плохому， быть мудрой и смелой， используя традиционные народные толкования инаделение магическим смыслом обычных вещей （эпизод сжигания Пяти Воплощений Зла）. В новеллео жизни одной из китайских матерей – Линдо Чжун （ ?Красная свеча?） автором часто используютсяфразы на китайском， описывающие обряды， правила жизни в китайской большой семье， отношениясо свекровью и с многочисленными жёнами главы традиционной китайской семьи （тётушками）.

В центре романа ?Кухонный бог и его жена? – вариант легенды о Кухонном боге， болееприближенный к пониманию современных китайцев. Однако итог этой истории одинаковопоучителен， как в архаичном варианте： каждый китаец знает， что за его поступками наблюдаетКухонный бог， чтобы перед каждым Новым годом повлиять на дальнейшую судьбу человека. Легендапомогает писательнице создать непреходящий образ любящей китайской женщины – матери ижены， готовой на многие жертвы. Ещё один элемент， заимствованный из традиционной китайскоймифологии и выполняющий определённую этнокультурную роль – это образ рыбки （ ?ва-ва-ю?），которая плачет， как ребёнок， шевеля ?ручками-ножками? – плавниками. В китайской мифологиирыбка символизирует счастье， богатство и процветание. И именно этот образ ?расшифрует?путь героини – обычной китайской девушки из обеспеченной семьи - целомудренной， наивной，воспитанной на строгих традициях， но вынужденной после ?позора? матери проживать необычную，сложную судьбу и всё-таки обретшей счастье.

В романе ?Сто тайных чувств? одна из главных героинь романа – китайская девушкаКван обладает глазами ?йинь?， то есть способностью видеть духов. Вместе с образом Кван вповествование добавляются различные детали китайской культуры， истории， фольклора， психологии，менталитета. Рассказы о реальных событиях， происходящих в жизни героев， перемежаются сфантастическими историями о призраках， с предрассудками. Прибыв в новую， американскую семьюсвоего умершего отца Кван ведёт себя очень странно и непонятно для сводной сестры. Словно авторчерез взаимоотношения двух сестёр показывает взаимоотношения двух культур и государств： такаянепонятная， загадочная и немного раздражающая ?китаёза? （ так дразнят Кван одноклассники еёамериканской сводной сестры Оливии） воплощает в себе отношение Китая к не очень дружелюбнымпартнёрам： Китай снисходительно относится ко всем выпадам в его сторону от заносчивых ичванливых американцев. И， возможно， символичный образ цифр на выигранных часах у Кван такжеподтверждает это： ?А у меня джекпот， – с гордостью объявила Кван， – восемь-восемь-восемь-восемь-восемь. Хорошие цифры， плохие часы? （ Китай вечен – ему предписаны ?восьмёрки? - и онверит в это！）a. Погружение в мир китайской мифологии， фантастических историй с реальными инереальными персонажами （ Ну-ну-му – ?девушка с пронзающим взглядом? и с одним глазом， как иу Кван; люди Хакка с Чертополоховой горы; Призрак Купца и его семейная история）， неожиданнымиассоциациями и аналогиями позволяет читателю понять многие сложности и нюансы китайскогомиротолкования， расширить рамки своей ?одномерности?.

Этническая идентичность в романах Эми Тан проявляет себя на разных уровнях – в построениисюжетной линии， в характерах， мироощущении， поступках и размышлениях героев， в выстраиванииими взаимоотношений， в стереотипном повседневном и ритуальном поведении героев различныхвозрастов， в эстетических паттернах и， конечно， во включении в неё мифологических элементов.Каждая книга содержит как общие маркеры этнической идентичности， так и уникальные особенностижанрового， композиционного и стилистического изложения материала， символики， образности， языка，активно участвующие в формировании ?новой мифологии?， которая представляется нам ?рецептом?сохранения этнокультурной памяти в сложных современных условиях.

Заключение

Западная культура， настаивающая на глобализационных принципах и в определённом смыслеунификации， порождает автономность и разобщённость между людьми. И если этносы не будутсопротивляться этому процессу， то ?инаковость? постепенно перестанет быть ?востребованной?.Китайской цивилизации удаётся вести диалог с другими культурными кодами и даже осуществлятьего， зачастую， по собственным правилам， сохраняя своё ?аксиологическое ядро?， свою идентичность.

Безусловно， сегодня китайская культура， как и другие， переживает глубокую трансформацию.Если в Древнем Китае локальное представлялось одновременно глобальным， универсальным и дажевыступало в качестве абсолюта， то сегодня， ?глобальное локализует локальное в его собственномкачестве?， то есть глобализация ?заставляет? локальное актуализироваться в новых условиях，дополняя существующий ?каркас? идентичности новыми смысловыми нагрузкамиa.

Позицию китайской культуры и социума в этом вопросе можно понять по словам представителякитайской науки – профессора Ту Вэйминя， заявляющего о том， что традиции продолжают игратьвесомую роль в создании различных форм функционирования современности и что на самом делеЗападу не удалось отойти от основ традиционного общества， что именно осознание и допущение поройвзаимоисключающих различий способствует самопониманию современного глобального обществаb.

У Эми Тан историческая память китайского народа ?отстаивает себя? в условиях изменениясоциального статуса человека， культурных ориентаций， социальной роли и видов деятельностичерез создание ?новой мифологии?. Писательница предлагает новую форму этнонациональнойидентификации - ?мифологический вариант?， помогающий личности оценивать своё бытие. Безобретения ?генетической родины? внутри себя человек также лишён возможности преодолеватьсобственную ?одномерность? и одиночество， а также находить ответы на самые важные вопросы，объясняющие смысл его существования.